Помнит ли кто-нибудь реалити-шоу «Последний герой»?. Состоялось такое действо в 2001 году, едва ли не самое первое в России. Наш девственный народ, и я в том числе, очень долго воспринимал это как действительно трудное, сложное, опасное дело.
По капризу судьбы мне выпало участвовать в этом действе. Скажу сразу, моё определение жанра таково: это телесериал, сценарий которого меняется по ходу дела; где играют непрофессиональные актёры (даже если в реальной жизни они действительно актёры); где нет жестко прописанных ролей. Короче говоря, многое делается «на коленке». С обычным сериалом роднит то, что для «завлекалова» необходимо, кровь из носа, выдумывать и создавать конфликты.
Итак, август 2001 года. По дороге с работы купил «Комсомолку» — привык читать за едой, кстати, советую это делать полным людям; есть будете долго и медленно. В газете какая-то анкета:
— Владеете ли иностранными языками? – А как же, целыми тремя! —
— Бывали ли Вы за границей? – Ну-у, мои заграницы довольно специфичны —
— Какой единственный предмет Вы взяли бы с собой на необитаемый остров? –
— 13 —
Вот, думаю, опять «комсомольчата» развлекаются! Ладно, написал в ответе: «Пособие по жизни на необитаемом острове». А что, действительно, будь такое пособие, цены бы ему не было! Заполнил лениво анкету, отослал. И забыл. А через пару недель звонок:
— Борис Иванов? Вы можете приехать в Москву? –
Отчего же не приехать? Тем более, что уже четыре года не было никакого отпуска, приходилось вкалывать и вкалывать «как рабу на галёрах».
И вот я в Москве. В офис на Малой Дмитровке хожу каждый день как на службу. А там с утра до вечера кипит работа, толчея словно в трамвае в час пик. Боже, сколько желающих попасть на необитаемый остров, заодно и в телекамеру! А ещё 6% (1\16 часть) возможности выигрыша ста тысяч долларов! Народ толпится всё молодой, энергичный, конечно, преобладает Москва и Подмосковье. Людей моего возраста – а мне уже за шестьдесят – можно пересчитать по пальцам, но есть, есть! Вот один, с ним беседует психолог Татьяна:
— Почему вы решили участвовать в «Последнем герое»? –
— Дак чо, супруга говорит, чо всё на диване лежишь-то? Сходи, можа, и тебя возьмут
на эту самую Боку (Бокас дель Торо – название небольшого архипелага возле берегов Панамы в Карибском море, где и предполагалось осуществлять сей замечательный проект) –
— А вы бывали в экстремальных ситуациях? –
— Дак скока раз! Я ж охотник был, щас- то уже не охочусь, а вот раньше… о-о-о…-
глаза у деда загораются, он оживляется, сейчас последует охотничья сага. Но Татьяна спешит закончить беседу, уже переходит к другому соискателю и тут её настигает вопрос:
— А кто на острове-то старшим будет? –
Татьяна несколько обескуражена:
— Не будет старшего, вы уж сами как-нибудь решите, нужен ли он –
Но дед не унимается:
— Как же без старшего? Не-е-т, вы назначьте кого-нибудь! Как же
без старшего? –
Да-а, конкурент серьёзный, я бы такого, ей-богу, взял!
Очередной претендент высок, солиден, лет за сорок. Бизнесмен из Саратова. Слова произносит с достоинством, не торопясь, видно, что привык к почтительному окружению. Так же беседует и с Татьяной. Посреди разговора трещит его мобильник (а год 2001-ый, мобильники редкость, скорее, это статусная вещь), бизнесмен прерывает разговор с Татьяной, солидно и не торопясь даёт кому-то указания по телефону. В другой раз беседу бесцеремонно прерывает юный бизнесменов сын:
— Пап, мама спрашивает, когда ты освободишься? Ей надоело ждать! –
Бизнесмен взглядывает на часы, уверенно отвечает сынишке:
— Скажи, через десять минут освобожусь –
Вижу, что Татьяна злится, вот-вот взорвётся. Но сдержалась. Молодец!
Ещё один претендент. Молодой, мускулистый, настоящий мачо. Знаком со многими работниками офиса, потому громогласен, кажется, не сомневается, что уж кто-кто, а он-то
— 14 —
на острове будет смотреться эффектнее всех. На следующий день я вновь увидел его – уже неуверенный, сникший, даже ростом стал как будто меньше, видно, понял, что
никакие знакомства здесь не катят.
Из всех прошедших офисный конвейер отобрали человек пятьдесят, теперь их подвергли физическим испытаниям на полигоне МЧС: то спуск по канату с крыши дома, то штурм самолёта, то пролезание через подземные кротовые ходы. Молодёжь старалась изо всех сил, демонстрировала силу, ловкость и выносливость. Я уже давно понял (возможно, не один я), что все эти соревнования есть лишь отбор типажей, неважно, первый ты или последний. Важна твоя индивидуальность, будешь ли ты интересен зрителю. Потому, например, на кроссе (естественно, я плёлся в хвосте у молодых и резвых) я снял выданные мне огромные берцы, где ноги болтались как в корыте, повесил их (берцы, конечно, не ноги) на шею и бежал, не торопясь, в одних носках. На промежуточном финише постарался держаться поближе к телеоператору. Сработало! Оператор явно на меня повернул камеру. Если уж сам не попаду в будущее кино, то берцы шанс имеют.
Отбор закончен, всех в подвешенном состоянии –«ждите, сообщим» — распускают по домам. Улетаю в Омск и я. И надо же! Вместе со мной летит бригада- тележурналист и оператор с камерой – запечатлеть меня в домашней обстановке. Тут я и понял, что почти наверняка попадаю на остров, уж больно дорого я обходился организаторам, я ведь единственный человек из-за Урала. Запечатление длилось один день, в основном за
столом; пришли два моих старых товарища, ели, пили, я играл на гитаре. Поздно ночью проводил журналистов, изрядно весёленьких, в аэропорт….
Карибское море. Старая обшарпанная посудина – нечто вроде самоходной баржи – второй час неспешно транспортирует нас, две команды по восемь человек, к неведомым островам, они уже маячат на горизонте. Перед высадкой – шмон рюкзаков, нет ли там чего недозволенного. А не дозволены спички, ножи, книги, фото, что-то ещё столь же необходимое на необитаемом острове. Проверяющий меня шустрый парнишка впал в небольшой ступор – среди взятых личных вещей он обнаружил соль! Стандартная килограммовая упаковка соли. Да, я взял её с собой, так как прекрасно представлял себе, что значит жить на подножном корму без соли. В перечне запретов соль не значилась. Парнишка недоумённо вертит пакет в руках:
— Значит, соль? –
— Соль —
— А где пособие? –
— Какое пособие? –
— Ну как же? Вы хотели взять пособие по жизни на необитаемом острове! –
Мне стало весело:
— Разве есть такие? Знал бы – взял обязательно –
Парень в затруднении:
— М-м-м…подождите немного —
и убежал куда-то вместе с солью. Через несколько минут возвращается:
— Можно –
— 15 —
Так я впервые не оправдал ожидания организаторов, впервые начал, что называется, «выпадать из обоймы».
Суматоха высадки. С борта баржи в воду летят плоты. Впрочем, «плоты» — слишком солидное название; так , кургузые бамбуковые плотики, маленькие для восьми человек с грузом. Следом сбрасываются два объёмистых ящика, потом плюхается вся команда, лезет на плотик. В этой суматохе упустили один из ящиков и он, приветливо нам кивнув, ушел на дно (впрочем, на следующий день он обнаружился в воде метрах в десяти от нашего лагеря; команда, немало удивлённая этим, заключила, что ящик прибило к берегу подводным течением. Ну-ну…).
Двое усиленно гребут к виднеющемуся вдалеке острову. А плот под нашим весом всё проседает и проседает. Нет, так дело не пойдёт! И тогда я, до сего момента совершенно незаметный, всегда находящийся на обочине кампании, распоряжаюсь:
— Так, все в воду, плыть с плотом! Двое гребут, потом меняемся! –
Разумность команды очевидна, возражений нет, дело пошло чуть веселее. Но я уже понимал, что организаторы просчитались. Видимо, здесь было какое-то течение, и нас неминуемо проносило мимо острова. А что оставалось делать? Выход только один – грести и грести, а там, как карта ляжет….
И тут слышу возглас:
— А тех-то катер тащит! –
Оглянулся – действительно, вторая команда на буксире уже достигла своего острова. Тут
и к нам подлетела моторка, кинули конец, я прихватил его к плоту – и вот она, земля, рядом!
Как вы полагаете, чем первым делом занялся Робинзон Крузо, когда его выбросило на необитаемый остров? Теперь я уверен — ревизией своего хозяйства. Точно так же поступили и мы. Вскрыли сохранённый ящик, оттуда извлекли:
— две здоровенные бутыли питьевой воды
— котёл, сковородку, топор, нож-мачете
— моток верёвок, большой кусок полиэтилена
— две упаковки риса, несколько пачек печенья, «Сникерсы»
— по паре банок тушенки и сгущёнки
«Сникерсы», сгущёнка и печенье были тут же съедены. Признаюсь, пытался убедить соплеменников, что надо быть поэкономнее – но куда там! «Осень кусать хосется…»
Странным образом буквально на следующий день в команде возникли союзы мужчина-женщина. Подводник Игорь – стоматолог Надежда, юный Иван – юная Анна, охранник Сергей — украинка Ольга. Кстати, лишь много позже, вне острова, я понял, что «стоматолог» Надежда была самой натуральной «подсадной уткой», «засланным казачком»; через неё организаторы чудесным образом были в курсе событий, через неё пытались направить эти события в нужное русло. А нужным руслом должны были быть конфликты, ссоры, противоречия, должно быть кипение страстей!
В образовавшихся парах подчёркнуто заботливое отношение друг к другу, спят хоть и под общей крышей, но рядышком. Я предпочитал спать отдельно, на самом берегу океана. Во-первых, не люблю колхоза, но самое главное – на берегу дует слабый ветерок
— 16 —
и он сдувает москитов. Им, конечно, далеко до наших отечественных комаров и мошки, но всё же, всё же…
У меня отношения со всеми ровные и прохладные. А вот кореянка Наталья оказалась как-то вне сложившейся системы. Хотя именно она, окажись остров действительно необитаемым, была бы полезнее многих других. Никаких причитаний по поводу москитов, никаких капризов, безответна в работе (а в первые дни действительно пришлось потрудиться: заготовка дров для костра, обследование территории, строительство жилища). Именно она обнаружила, что можно наловить маленьких шустрых крабиков, мы с ней и наловили пару десятков, Горсть риса в котёл, крабики, моя соль (пригодилась-таки!) и поджаренные ломтики кокосов – жить было можно!
Опишу расстановку сил в нашей команде. Доминирующей парой оказались Игорь и Надежда. Они и взрослее, и опытнее, молодёжь их слушалась. Вне их влияния оказались двое – я и Наталья. Меня Игорь предпочитал не трогать, так как пару раз пришлось переделать его творения у всех на глазах. А вот у Натальи с Надеждой отношения всё накалялись и накалялись. Кстати, при тесном общении время сжимается, события развиваются гораздо быстрее, чем в обычной жизни. И здесь дело дошло до прямого конфликта, остальное население по неведомой мне причине поддержало Надежду. Вокруг Натальи образовался словно бы вакуум, островитяне почти демонстративно говорили ей – ты «белая ворона», при первом проигрыше вылетишь из
команды. Мне очень и очень не понравился такой ничем не оправданный остракизм, и я открыто поддержал Наталью. Мы стали регулярно обеспечивать команду крабиками,
вместе заниматься другими хозяйственными делами.
Наталья поуспокоилась, почувствовала себя увереннее, она даже стала уходить со мной спать на берег моря. И всё была в недоумении:
— Боря, ну что я им сделала? Почему все так на меня окрысились? –
Утешал, как мог, всё-таки опыт воспитания троих дочерей, двух к тому времени внучек уже имелся. ( Замечу, дочери почему-то доверяли свои тайны не матери, а мне. Может, потому, что с самого детства стирал их пелёнки (памперсов ещё не было)? Или потому, что постоянно с ними то на санках, то на лыжах, то на велосипедах — едем за город, разводим костёр, печём в нём картошку? Недавно средняя дочь –Евгения — сказала мне:
— Знаешь, меня однажды в детской поликлинике врач спросила:
— Девочка, а у тебя мама есть? А то ты всё с отцом да с отцом! ) –
В общем, Наталья успокоилась, перестала психовать, жизнь на острове вошла в ровную колею. И здесь должен признаться – мне стало скучно! Ну в самом деле – смерть от голода не грозит, кров какой-никакой есть, быт более-менее налажен, я часа по два-три в день плавал в изумительно тёплом море – а чем заниматься остальное время?
Уверяю вас: самая изощрённая пытка – это пытка бездеятельностью .
Как полагаю сейчас, и организаторы шоу поняли – требуется нагнетание обстановки. Если конфликты не возникают естественным путём – их надо создавать! Повод для конфликта создаётся на соревнованиях с другой командой, которые происходили каждые три дня, и проигравшая команда должна решить, кого из соплеменников надо удалить с острова. Конечно же, именно организаторы определяли, какая команда
— 17 —
должна проиграть. В самом деле, представьте, что одна команда подобралась физически крепкая. И что, вторая всё время будет проигрывать и проигрывать? Нет, так дело не пойдёт, полагаться на провидение не стоит! Расскажу о всего лишь двух уловках. На первом соревновании нужно было извлечь из моря довольно тяжелый плот с горящим факелом и дотащить этот плот до финиша, поджигая по дороге другие, не горящие факелы. Наши противника опережали нас метров на двадцать, они были близки к победе. Но, видимо, всевышний из закулисья предназначил победу нам, потому как один из факелов у них не загорался – чуть вспыхнет, и тут же гаснет. Так что мы успели их опередить. Робкие протесты проигравших были сурово пресечены. В другой раз нужно было вдали от берега нырять у вешки в глубину, обнаружить на дне ящик и каким угодно образом вытащить его на берег. Глубина действительно немаленькая, мы на ходу установили очерёдность ныряния (впрочем, она сразу же нарушилась), всё-таки ящик был обнаружен. В свой первый нырок я сумел достичь ящика, ухватил его с одного бока, рванул к гипотетическому берегу. Может, и протащил метр-два, на большее уже не хватало дыхания. Вынырнул, глотаю судорожно воздух. Вокруг ныряют соплеменники, чуть далее суетится вторая команда. Отдышался, ныряю вновь и вижу в воде: подо мной аквалангист тащит наш ящик к берегу, передвинул его метра на три и отпустил. Мне
осталось только всплыть вверх точно над ящиком. Были и другие мелкие штучки, которые определяли победу той или другой команды.
На поедании вживую всяких червячков мы проиграли, назавтра надо кого-то выгонять. Вечером в лагере разыгрывается настоящая трагедия, Надежда-стоматолог едва не рыдает:
— Это из-за меня мы проиграли! Это меня надо выгонять! – девушка играло талантливо. Её утешали:
— Да что ты, Надя! Все проиграли, ты не виновата, с каждым такое может случиться! –
М-да, а всё-таки изгонять кого-то надо. Наутро в довольно гнетущей атмосфере команда в пришедшей за нами моторке отправляется на отдельный остров-судилище. Там небольшая суматоха, каждого инструктируют о порядке, цепляют микрофоны. И тут ко мне подбегает испуганная Наталья:
— Боря, они договорились голосовать против меня! –
— Откуда ты знаешь? –
— Анна проговорилась, она не хочет меня выгонять –
Дело серьёзное, времени в обрез. И решение пришло, почти интуитивное, но, как оказалось потом, верное:
— Наташа, беги к Надежде и скажи ей, что мы втроём будем голосовать
против Игоря –
Я рассчитывал, что Надежда – женщина умная – поймёт, что в таком раскладе у Игоря очень большой шанс вылететь из игры. Наталья убежала. И через некоторое время несётся назад:
— Договорились! Будем голосовать против Ольги, украинки –
— 18 —
Отдам должное Надежде и Игорю – они сдержали слово. Для Ольги же это было громом среди ясного неба – как же так, ведь всё было в порядке, договорились же! Жалко ли её было? Скажу честно – нет! Во-первых, слишком уж капризная девушка, а во-вторых, « не плюй в колодец…».
Наш остров уж не такой и необитаемый. В глубине его посменно живёт бригада телевизионщиков. Конечно, ходить туда запрещалось, но я не удержался, улучил момент, заглянул. Большая палатка, раскладушки, баллонный газ с плитой, батарея мощных аккумуляторов с лампой. На столе запасы еды: тушенка, какие-то упаковки, кофе, чай. По сравнению с нами – роскошь. А в один из дней наш остров посетили Пятницы, да не один, как у Робинзона Крузо, а сразу трое. Я по обыкновению бродил вдали от лагеря, обнаружил небольшую обихоженную плантацию кокосовых пальм, посреди неё – даже небольшое укрытие от непогоды. И в это время к берегу причалила моторка, в ней три аборигена прибыли на проверку зрелости своих пальм. Аборигены о нашем десанте знали, мы разговорились. «Разговорились» — сказано, конечно, сильно; просто я мобилизовал остатки тех испанских слов, что сохранились в памяти с трёхлетней давности путешествия по Центральной Америке:
— Буэнас диас, амиго! –
— Буэнас, буэнас –
Увидел в лодке приличную связку рыб:
— Дондэ эста пескадо? (Где ловится рыба)? –
Выяснил, что рыбу надо ловить метрах в двухстах от берега. А на прощание получил в подарок рыболовный крючок, пяток приличных рыбин и увесистую связку бананов. В лагере рыба была зажарена и съедена, а я принялся за строительство небольшого плота из стволов бамбука и спасжилетов. К моему удивлению, лишь студент Иван помог натаскать бамбук, больше в строительстве никто участия не принял. На следующий день плот был готов, мы с Иваном его опробовали, можно выходить и на рыбную ловлю.
Во время этих увлекательных занятий случился неожиданный для меня поворот сюжета. Сижу, вырезаю кухонную утварь. Подсела Надежда:
— Что это ты делаешь? –
— Поварешку хочу вырезать, чтобы суп из котла наливать –
Надежда с интересом смотрела за работой (за чужой работой всегда смотреть интересно, правда же?), потом вдруг предложила:
— Боря, а пойдём крабов вдвоём пособираем! –
Признаться, предложением было весьма неожиданным, и я спросил напрямую:
— А как же Игорь? Ведь обидится! –
А Надежда продолжает:
— Да причём тут Игорь! Так пойдём? –
Хм-м, предложение интересное, отчего бы не пойти?
— Пойдём –
Не хочу рассказывать о деталях нашей прогулки; скажу лишь, что мне был предложен союз. И чтобы скрепить его, Надежда была готова на ВСЁ, и прямо СЕЙЧАС. Но я вежливо уклонился от такого предложения. Понимаю, что многие скажут «ну и дурак». Но я ясно
— 19 —
понимал, что здесь действует голый расчёт, а быть альфонсом, идти на связь ради выгоды, да ещё чувствовать себя куклой – нет уж, увольте, это противно!
Вечером Надежда сделала ещё одну попытку. Я, как обычно, забрал спальник и направился на берег для ночёвки. Надежда меня окликнула:
— Боря, подожди, я тоже на берегу хочу ночевать. Можно с тобой? –
Что мне оставалось делать? Я уже готов был сказать «да».
И тут я поймал взгляд Натальи. Она сидела на бревне и смотрела на меня. Недоумение,
тоска и отчаяние читалось в её глазах: « и здесь предательство! Но почему? Почему?»
И я сказал ей:
— Наташа, а ты что, не идёшь? Собирайся, пошли! –
Она радостно вскочила, подхватила свой спальник и мы ушли на берег. Надежда, естественно, не появилась.
Так я второй раз нарушил кем-то заранее написанный сценарий. Представляете, какой бы мог закрутиться сюжет! Тут речь даже не о пресловутом треугольнике — о целом четырёхугольнике! Игорь и я, Наталья и Надежда. И опять облом! Нет, с таким участником каши не сваришь, мешает, гад!
Возмездие не заставило себя ждать. Мы проиграли ближайшее соревнование. Как всегда
в таких случаях, вечером обстановка в лагере была тягостной, каждый
переживал – а вдруг выгонят именно его? Но утром стало совершенно понятно:
жертва – я. Вроде бы всё по-прежнему, и тем не менее ясно ощущался холодок отчуждения. Так оно и произошло на оборудованном для этой цели отдельном острове.
Большая хижина из пальм, внутри полумрак, горят факела. Каждый из участников у специального стола пишет на свитке одно имя, бросает свиток в урну, возвращается на место. Потом ведущий – а им у нас был Сергей Бодров, актёр и режиссёр, погибший вскоре на Кавказе – извлекает свитки из урны и читает имя проигравшего. Пять голосов, кроме моего и Натальиного, было против меня. Так что не спите отдельно от команды, ребята!
Ещё три дня я прожил уже во вполне цивильных условиях, затем перелёт в Москву и через неделю я уже в Омске. Узнаваем стал после первых же серий телешоу. Ещё бы, для провинциального Омска это событие! Посыпались приглашения на выступления в школах, училищах, повышенное внимание на улицах, просьбы автографа. Не кокетничаю – мне это быстро надоело, стал носить тёмные очки. Впрочем, ажиотаж вскоре закончился, жизнь вошла в обычную колею.
Изменило ли как-то участие в «Последнем герое» мою жизнь? В материальном, бытовом плане – нет. Но произошло другое. Через год начался второй цикл этого шоу. И местные газетчики обратились ко мне – не могу ли я давать комментарии к каждому выпуску? Я согласился, сразу после первого показа написал небольшую заметку, отдал в редакцию. Оказалось, не требуется никакой журналистской и редакторской правки. Так и пошло-поехало, я комментировал каждый телепоказ. Вот и получилось, что рука привыкла тянуться к перу, а перо – к бумаге. А тут ещё у меня образовалось свободное время, я стал разбирать старые бумаги и заметки – архив, скопившийся за жизнь, что-то
— 20 —
неожиданное всплыло в памяти. Так и получились «Мемуары незнаменитого человека», которые я заканчиваю этой пятой частью.