Метки:

Опубликовано 20.02.2015 в 19:20

Дорога на Телемарк. (Норвегия). Автор Виктор Гришин

Шорт-лист конкурса «Полевой корреспондент-2015».

По результатам судейства — 550 баллов. Предварительное место — 9

Голосовать за эту работу.
31 оценка, среднее: 2,39 из 531 оценка, среднее: 2,39 из 531 оценка, среднее: 2,39 из 531 оценка, среднее: 2,39 из 531 оценка, среднее: 2,39 из 5 (31 голосов, средний балл: 2,39 из 5 максимальных)
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи.
Загрузка...

 

Автомашина успешно миновала «пятничные» пробки на выезде из Осло и, постепенно освобождаясь от попутного транспорта, быстро, насколько позволяли знаки-ограначители, пошла на юг. Курс был взят на фюльке Телемарк.
Зеленая пастельная стена обочины дороги неожиданно оборвалась, и перед глазами открылась картина. Остановись мгновение. Мгновению было от чего остановиться. Не скажу сразу, заинтригую. Мы увидели церковь. Если бы мне показали ее фотографию с предложением охарактеризовать , то можно было бы впасть в затруднение. Непосвященный человек, рассмотрев фото сказал, скорее всего, что это храм в Кижи. Северянин, знакомы с побережьем Белого моря назвал бы место ее расположения Варзугой. Но мы были в Норвегии, в местечке Нотоденн. И перед нами стояла протестантская церковь, хотя сделана она была из дерева в что ни на есть в шатровом стиле. Подойдя ближе, стало понятно, что храм не православной веры. Мало того, что протестантский, он еще типично норвежский. «Почему?»- спросят нетерпеливые. Я со знанием дела отвечу: «Да потому». В этом «Да потому» есть глубинный смысл. Стропила многочисленных скатов крыши заканчивались …драконьими головами. Да, самыми настоящими головами драконов, которые когда-то венчали ладьи викингов — драккары. Больше нигде вы не встретите таких отклонений от церковных канонов. Викинги были парнями крепко языческой веры, и переходить в христианство не желали. Ну не желали и все тут. Они верили в Валгалу, где их ожидали всяческие приятности. Главное погибнуть с мечом в руке и успеть прокричать: «Один!». И все, никаких условностей и обязанностей, которые несли с собой христианские миссионеры. Нужно сказать, насаждение христианства в Норвегии мало чем отличалось от внедрения православия на Руси. Если киевский князь Владимир Красное солнышко проблему крещения решил с помощью дружинников, загнав киевлян в Днепр креститься, то конунг Олав Харальдсон собрав вождей на тинге, насколько мог викинг вежливо, обьяснил, что если кто не примет христианство, тому отрубят голову. Просто и доходчиво. В довершение всей этой акции Владимир — Красное Солнышко приказал протащить на арканах языческих богов Перуна и Свальборга по улицам через весь Киев. После чего утопил идолов в Днепре. Олаф, как скандинав, не был столь эмоционален: он просто осквернил капище бога Тора.
Это были первые шаги. Викинги креститься крестились, но поклоняться своим богам не забывали. Священники, особенно католические монахи, которые в большом количестве разошлись по Европе, люди были смышленые. Они видели тягу викингов к своим символам: драконам, мечам. Они внесли дополнения в символику церкви. То есть поправили каноны в пользу жаждущих, оставив в оформлении храмов драконьи головы без которых викинг не викинг. Меч тоже заслуженно занял свою нишу. И вопрос был решен: на католических храмах появились драконьи головы. Лояльно они отнеслись оставили и к древним рунам с высказываниями древних богов.
Позднее, в эпоху протестантизма католический крест увенчали флюгеры. Так на кресте этой церкви весело крутился петушок. Он меня особенно впечатлил. Можете представить на храме Христа спасителя развеселого петушка? Я — нет.
Мы прочитали ознакомительный текст на доске и в почтении замолчали. Эта уникальная деревянная церковь с тройным нефом является одним из немногих исторических памятников такого типа, сохранившихся до наших дней. Подобные храмы строились из древесины, в основном, в Северной Европе. Архитектурный стиль, присущ культуре викингов, но сочетается в них с более новыми христианскими традициями. И эти церкви, чисто норвежского стиля, называют ставкирками, то есть «мачтовыми (каркасными) деревянными церквами». Думаю, что не удивительно. Раньше скандинавские плотники строили корабли — драккары, они и принесли свои традиции в архитектуру: начали строить мачтовые церкви. Характерной чертой такой церкви является высокая мачта посредине для поддержки остроконечной крыши и подкоса стен. (отсюда название «мачтовые церкви»). Если рассматривать чертеж здания, то вас поразит сходство каркаса церкви (отсюда каркасная) с корпусом судна. Это вновь напоминает о себе морская нация. Как корабли имеют корпусный набор, так и ставкирки, в своей основе лежат на каркасе из бревен. И опорный столб, который врыт посредине храма, словно мачта, поддерживает церковную башню. А чтобы в условиях норвежской влажности дерево не испортилось — его, как и корабли, просмаливали. на этом корабельные традиции не закончились. Главное зал храма называется нефом, что означает помещение корабля. Сейчас, для пущей сохранности, как в старину, церковь покрывают слоем дегтя.
Все эти предохранительные меры позволили сохраниться около 30 процентов оригинальной деревянной конструкции. Древесина, из которой строили храм, была, вероятно, отменного качества, если дожила до наших дней. Нехитрый подсчет позволяет сказать, что ей уже более 900 лет.
Ставкирку в Хеддале, перед которой мы стояли в молчаливом почтении, называют «великим готическим деревянным собором», и посетители имеют шанс убедиться, что название это очень верное. Архитектурный стиль ставкирки в Хеддале совершенно неповторим. Не одни мы стояли, задрав головы, рассматривая это чудо деревянного зодчества. Здание скорее походит на сказочный деревянный дворец из суровых северных сказок, чем на действующую лютеранскую церковь. Все строение состоит из четырех ярусов пирамидальной формы, причудливо соединенных между собой. Верхнюю часть храма венчает купол с крестом.
Точная дата постройки этой каркасной церкви неизвестна, но историки предполагают, что здание появилось в XI-м и XII-м столетиях. Руническое письмо в интерьерах церкви датируется 1242 годом – именно тогда деревянная гордость Хеддала была освящена в честь своей небесной покровительницы Девы Марии.
Ставкирки, а их в Норвегии не так много, 28, являются таким же символом этой страны как горы, фьорды, тролли или «Пер Гюнт» Грига. Вид этих древних церквей, стоящих сотни лет, в естественном окружении гор и лесов, оставляет незабываемое, какое-то светлое ощущение единения человека и природы
Двери храма гостеприимно открыты. Возле него стоят люди в национальных костюмах. Наверняка какой-то праздник. Может конфирмация, может свадьба. Нарядные костюмы смотрятся яркими цветами на зеленом, аккуратно подстриженном газоне. Ловлю себя на мысли, что я им завидую. Я тоже хотел бы жениться в национальном костюме, а рядом бы стояла невеста в русском платье. Но где они наши «бюнады»…
Кладбище — тихая светлая память ушедшим. Надгробные плиты не попирают землю, не оскорбляют ее своей надменностью. Камни вырастают из земли, органично сливаясь с ней. Это очень старый погост.
Остановись, забудь о времени. Забудь, что рядом автобан и потоком идут машины. Пройди между тронутых коррозией времени надгробных камней. Прочитай едва различимые надписи. Присаживаюсь и рассматриваю вросшую в землю чугунную плиту. Кто ты, Бьерн Налвордсен, упокоившийся здесь в 1832 году. Родился в 1768 году. Он прожил большую для тех времен жизнь. Может быть, он был военным человеком, так как на плите выступает барельеф двух перекрещенных пушек. Наверняка служил в шведской армии. Плита не заросла травой, ухожена. Как знать, может, живут на земле его потомки и гордятся своим пращуром.
С сожалением, шли мы к машине. Казалось, что мы оставляем что-то близкое для себя, бесконечно дорогое. А петушок весело вращался над куполом храма, олицетворяя собой жизнь и вечность.
На обочинах толпились прозрачные, светлые от солнца рощи. От белизны стволов резало глаза. «Не здесь ли совершенствовал свое мастерство художник Куинджи, непревзойденный мастер света». – подумалось мне. Не встречал я в России такой яркой свежести и белизны.
Словно для отдыха глаз, за белоснежными стволами развернулись ярко – зеленые поля, на которых в беспорядке разбросаны комочки ваты. Чуть слышно плывет перезвон овечьих колокольчиков. Это овцы. Их сменили пастбища, по которым бродили черно-белые коровы. Они, меланхолично жуя жвачку, равнодушно уставились на дорогу, не обращая внимания на машины.
Проехали мост через бурную, искрящуюся в лучах солнца, речку. Сразу вспомнилась песня Городницкого: «Все перекаты , да перекаты…». Да в Норвегии на реках сплошные перекаты и водопады. И вообще Создатель наградил Норвегию пресной водой. Она сочится из мха, слезится по скалам, ручьями вырывается из-под камней. Все это сливается в ручейки, ручьи и бежит, неугомонно тарахтя свою нескончаемую песню. Бежит, чтобы влиться в озеро, фьорд и там слиться с их водами.
На бурлящую воду в камнях можно смотреть долго. Она завораживает. Шум не раздражает, в воздухе держится влага. Эти микроскопические капли, как линзы преломляют лучи солнца и повсюду возникают радуги. От зрелища не отвести глаз. Вспоминаем, что нам нужно ехать.
Вверх от дороги, по откосу, теснятся дома. Их много, но они так стоят, что никто никому не мешает. При желании можно соседа не видеть. Принцип: « не навреди» давлеет над строительством домов, изгородей, дорог. Норвежец житель леса. Он немного язычник. Он не отодвинет валун, вросший в землю возле дома. Он его сохранит. Норвежец не свалит мешающую при строительстве вековую березу или патриархальную ель. Он все сохранит и будет гордиться нажитостью места. Норвежец не преемлет стандартизации, безликости. Его дом, как правило, отличается от дома соседа не только архитектурой. Он вносит разнообразие покраской дома, созданием детского домика, обязательного атрибута усадьбы. Поражают размеры окон и их открытость. Нет у них занавесок, а если и есть, то так, для художественного оформления. Много света днем, вечером дом осветится десятками лампочек, оттеняющих особенности архитектуры. Не оставлены без внимания дорожки, заботливо выложенные плиткой или диким камнем. Светильники выглядывают из кустов, светятся на газонах, создавая неповторимую игру света и теней. « Здесь живет сказка», — подумалось мне.
Чем выше мы забираемся в верх к плоскогорью, тем суровее природа. Недавно солнечная с приветливыми рощами и полями с пасущимися коровами и, овцами, она словно потемнела ликом, стала суровее. Небо посинело, смотрело на землю не так весело. Скорее строго. Появились древние ели. Словно рыцари шлемами, уперлись они верхушками в синюю высь и тянулись к тебе замшелыми лапами. Из мха высовываются гранитные лбы валунов. Это предостережение для водителя смотреть на дорогу. На свободных местах ютятся исковерканные, покореженные зимними злыми ветрами, березы. Кажется что ты в заполярье. Ан нет. Ты в центральной Норвегии, только приближаешься к плато. Всюду мхи, лишайники. Здесь иной мир. Мир тишины и посвиста ветра. Раздается трель ручья, слышится приглушенный рокот водопадов. Он выбросил очередной сполох белых брызг и заурчал что-то непонятное на древнем языке троллей. Склоны гор сочатся водой. Болота отливают ржавчиной сухой травы. Лес, бескрайний и дикий, оставил в скандинавах свой след, и они стали частью этой природы. Норвежцы любят лес таким, какой он есть, — сильным и мрачным. Вековые ели трясут метровыми бородами лишайников, сосны рвутся из лесной тесноты ввысь.
Появились дома. Они отличаются от тех, что на подошве плато. Это бревенчатые, приземистые, многие с земляными покатыми крышами. Окна небольшие, в частых переплетах. У подножия горы свернулось калачиком озеро и поблескивает хитрым глазом. Тролиный край. Того и жди, что появится обольстительная хюльдра с тщательно спрятанным хвостом. Ничего не поделаешь, хоть и сказочное существо, а тянет ее к людям. Другое дело тролль. Вредности немеряно. Нет большего желания затащить напакостить человеку, а то и умыкнуть в пещеру.
В этих краях все немного кительсены. Здесь культ троллей, хюльдр, ниссенов. Норвежец не преемлет себя без троллей. «Мудростью земли» — так он называет эти существа. Живут тролли в основном в горах и лесах Норвегии, хотя встречаются и в Швеции, но их никогда не бывает в Дании. Как писал классик норвежской литератры Бьёрнстьерне Бьёрнссон, «Тролли в Дании не уживаются. Случается, конечно, время от времени какому-нибудь троллю перейти вброд море и окинуть взором безлесные, озаренные солнцем датские земли. Но покачает он своими многочисленными головами — и снова переходит вброд море, вскипающее пеной под его тяжелыми шагами. Он возвращается в Норвегию, потому что там — его родина». Одна такая цитата национальной гордости Норвегии заменяет тучи различных рассуждения и трактатов о лидере нечистой силы в в эпосе страны фьордов.
И, действительно, одного взгляда на эту землю достаточно, чтобы не сомневаться: здесь живут легендарные тролли. Зеленые леса взбираются на скалы, реки прыгают по камням, повсюду первобытно пасутся олени и овцы. Тучи птиц перекрикивают грохот водопадов. Горы, одновременно мрачны и красивы. Ощущаешь себя слабым человечком, попавшим в древнюю могучую сказку. Вот-вот из-под валуна выскочит с колдовским улюлюканьем нечесаное страшилище.
Словно гигант-ютулл широким жестом разбросал полные пригорошни камней по склонам. Камни поседели от времени, вросли в землю, покрылись лишайниками. Из них синее глазом выглядывает кокетливая черника, рядом спрятавшись за начинающий желтеть листок, рдеет капелька брусники.
Осень не замедлила напомнить о себе мелким дождем. По вершинам гор поползла белесая облачность. Вершины тут же укутались в нее как в вату и слились с серым небосводом. Эта серая кипень медленно поползла с гор, заволакивая склоны и добираясь до подошвы. Первыми в тумане скрылись болотные впадины. Курясь, словно в них заливали кипяток, они пропали из вида. Гранитные валуны, поросшие мелким зеленым лишайником, еще долго виднелись сквозь туман мороси, но скоро и они пропали. Окна в доме запотели как в бане. Дым от камина прижимался к крыше, покрытой традиционным норвежским методом. Крыша дома засыпана землей, которая проросла травой. Старые дома могут похвастать даже березками на скатах. Рядом с домами стоят постройки, мимо которых нельзя пройти, настолько они самобытны. Глядя на эти помещения, что-то просыпается на генном уровне, и ты остановишься возле такого амбара или другой постройки. Вот откуда взялись «Избушки на курьих ножках»! Рубленый из бревен сруб стоит на крепких ногах, опирающихся на гранитные валуны. К небольшой двери из валунов сделаны ступеньки. Вот вам и жилище бабы-Яги. Возникает сомнение, что «Избушки на курьих ножках» зародились на Руси. Не пришли ли они вместе с Рюриком из соседней Скандинавии.
Впечатление усилится, когда будем гулять по музею деревянного зодчества. На луг свезли деревянные строения фюльке Телемарк. Избы, крытые для гидроизоляции берестой и засыпанные землей, некоторые покрыты знакомой дранкой. Амбары на валунах. Низенькие, о три венца, баньки. Все пришло как из русской сказки. Только это не декорации из сказки «Берендеевка». В них жили реальные люди. Их немыми свидетелями застыли резные сани с кокетливо изогнутыми спинками. В сенях теснятся деревянные бочата, берестяные кузова. На стенах висят лыжи. Этот бесспорный культ, принадлежащий зимней нации. Наш эпос пришел с скандинавского Севера. Вся беда русского человека в том, что он вобрал в себя столько народов и народностей, что растворился в них. Норвежец он целостен. Он свято хранит свой язык, свой эпос. А уж сказки! Это национальное достояние страны.
Скандинавы любят сказки. Сказки отвечают им тем же. Сказки любят взрослые и дети, поэтому в каждом доме стоят томики любимых сказок. Сказки разные: народные и литературные, то есть сказки писателей прошлого, современные сказки. Все они уживаются на одной полке. Не зря кто-то из скандинавов сказал, что сказка это душа народа, самовыражение народа, его помыслы. Сказки и легенды, предания, обрядовые стихи и песни передавались из уст в уста, из поколения в поколение.
Маленькие норвежцы, едва научившись читать, берут с полки красочные томики, на страницах которых их ожидает встреча со множеством занятных персонажей — крошка скрипач Фрикк, придурковатый Губранд с косогоров, страшный с виду, но глупый тролль, которого легко перехитрить, и многие, многие другие навсегда становятся их добрыми знакомцами.
Подрастая, дети еще не раз возвращаются к этим книжкам, и, даже став взрослыми, они готовы вновь, как в детстве, приобщиться к удивительному миру, созданному фантазией народа.
Сказки — это одновременно и детство народа и его зрелость. Именно поэтому их наивность философична, а мудрость свободна от зауми, не тяжела и не громоздка. В сказках зашифрован генокод нации, в них спрятано «устройство» ее души.
Народный дух жив, пока мы помним свои сказки и узнаем в них себя. И не удивительно, что собиратели «преданий старины глубокой» становились народными любимцами.
Долго стою перед этими шедеврами деревянного зодчества, пока вечерняя изморозь не забралась через одежду. Стало холодно. Скорее в дом. От одного внутреннего интерьера становится тепло. Для своих домов в горах (их не поворачивается язык назвать дачами) норвежцы используют дерево. Что может быть «теплее» для глаза, чем гладкооструганная стена. Разозжен камин. Березовые поленья не заставляют долго ждать и разгораются, ярко, с веселым треском. Пламя, воодушевленными успехом, становится сильнее и вот уже полощется ярким знаменем за стеклами. Потянуло теплом. Садишься в уютное деревянное кресло, протягиваешь ноги к огню и цепенеешь.
За окном быстро темнеет. Зажигаются свечи. Они везде. Замелькали по стенам тени, причудливые загадочные. Становится уютно как в разношенном ботинке. А если в руке бокал красного вина! Неспешная беседа и незаметно подкрадывается дрема. Как спится в таком доме!
Утро, заморозки. Белесая изморозь ползет по горам. Крыша дома отливает серебром. Вчерашние грибы, стоявшие в горделивой позе «Сьешь меня» скукожились, поникли еще вчера яркими шляпками. На лужах хрусткая ледяная пленка. На листьях кружево из ледяных хрусталиков. И все переливается разноцветными огнями в лучах солнца.
И снова в горы. Перевал меняется другим. Солнце из светлого доброго ярилы превращается в холодное равнодушное светило. Хотя это не Заполярье, просто мы уходим от уровня моря почти на километр выше. Здесь в высоких горах плато Хадангер рождается ощущение полета. Возможно, причиной тому уходящие за облака вершины окрестных гор: кажется, небо стало ближе, и ты паришь над ними. Но возникают и другие ощущения. Когда смотришь на складки гор, их выступы и провалы, то невольно фантазия видит в них скалящиеся гримасы. Да это же горные тролли! Тролли, застывшие в камнях навечно. Их в камень превратило солнце.
Рюкон
Наш путь лежит в Рюкон, Расположенный в узкой долине Вестфьорддален между озёрами Мёсватн и Тинншё, у подножия горы Гаустатоппен. Своё название получил от водопада Рьюканфоссен («Дымящийся водопад»), находящегося западнее Рьюкана.
Рюкон. Город гидро энергетиков. Узкая расщелина. Нет солнца. Дома в один — два ряда. вдоль узкого фьорда. Вдали девять труб обрывающихся вниз. Это покоренный водопад.
Норвегия страна водопадов. Создатель щедро наградил Норвегию водопадами. «Взмахнул рукой – и разом потекли с гор белоснежные пенные струи, срываясь с отвесных уступов и разбиваясь на миллиарды сверкающих брызг об острые камни далеко внизу. Загудели веселым гудом, зажурчали тысячеголосыми колокольчиками, заиграли тугие струи на солнце, то и дело, рождая яркие радуги в облачках водной пыли». -Но эта запись относится к водопаду Рьюкон 1908 года. Художник Кительсенн изобразил водопад во все своей красе . Это было до покорения его человеком. Беспощадный человеческий гений заковал эту силу в девять труб и заставил служить себе, вращая турбины. Водопад покорился, напоминая о себе когда излишки воды сбрасывают в ущелье. Тогда снова раздается рев вырвавшейся на просторы воды, которая с грозной удалью падает со стометровой высоты. А рядом город. Он необычен, этот город, построенный в первых годах девятнадцатого века. Это одно из немногих мест в мире, где семь месяцев в году нет прямых солнечных лучей. Расположенный в долине гор населенный пункт настолько плотно окружен вершинами и горными хребтами, что солнце более полугода сюда не заглядывает. Это, по словам руководства города Рьюкан, стало причиной постоянно удрученного состояния горожан, и их ослабленного здоровья. Решение этой проблемы было одним из самых важных для местных жителей и властей, но лишь сейчас путь получения солнечного света на протяжении всего года, похоже найден.
Власти города Рьюкан готовятся к реализации проекта по установке специально созданных автоматических зеркал-гелиостатов, которыми при помощи специального программного обеспечения будут «ловится» лучи солнца, и переправляться на территорию города. Зеркала будут устанавливаться на высочайших вершинах окружающих город гор, чтобы у них был постоянный доступ к прямым солнечным лучам.
Прочитав эту информацию поймал себя на том, что гнусно хихикаю, что означает: «Нам бы ваши заботы!». Тем временем подошли к навесному мосту, на котором любители ощущений прыгают на резиновом жгуте вниз головой с перил. Сложно сказать, что — либо по этому поводу. Но судя по очереди в кассу желающих много. Из любопытства, что кто-нибудь сломает себе шею, пришлось подождать, когда подготовят сумабродную девицу. Закончился инструктаж. Инструктор подергал за пояс, хлопнул девицу, дескать, пошла. И что вы думаете. Пошла! С визгом, но прыгнула под одобрительный рев толпы. Та, внизу, удовлетворенно повизгивая, она моталась над ущельем. Мы тем временем выяснили длину жгута. Длина впечатляла- восемьдесят метров. Под ликующий вопль ожидающих своей очереди за счастьем, ее вытащили.
Мы пошли дальше и вскоре стояли перед норвежским музеем промышленных работников, разместившемся в старом здании гидроэлектростанции. Я благоговейно, как в церковь зашел в машинный зал, давно замерший. Все машины затихли как «все вдруг». Остановились турбины, замерли манометры. не ноют электодвигатели и не жужжат генераторы. Тихо, оно отработали свое. Но я не верю в смерть техники. Она, пока ее не переплавят или не переработают, не успокаивается. Прислушайтесь, люди, и вы услышите, как ноют натруженные лопасти турбин. Вздыхают и гудят водоводы. Кряхтят, как старые ревматики, вентили и рассказывают и о чудовищных перегрузках, которые они испытывали, чтобы сократить сечение водоводов и приостановить бешеное поступление воды. А старые задвижки умиротворенно хмыкают, дескать, валяйте, рассказывайте. Но в целом они тоже согласны, что сдерживать напор воды, поступающей со ста четырех метров воды, это нелегкое занятие. Последствия прорыва…нет, он были не в силах представить. Такого не могло произойти, потому, что такого не могло быть.
Долго я стоял на операторском пульте, с которого сменный диспетчер руководил сечением задвижек, чтобы обеспечить равномерное поступление воды. Чтобы на лопасти турбин поступало столько воды, чтобы генератор мог выработать столько тока, сколько этого требовалось. Перед глазами пронеслись действующие залы Верхнетуломской ГЭС, Кольский диспетчерский пункт. И… то, что я два раза поступал в энергетические институты: ивановский и московский. Когда мечта сбылась, и я стал фактически студентом энергетического факультета, передумал. Все это пронеслось у меня перед глазами, пока в зал не зашла группа шумных немцев, и не вывели из оцепенения. Долго я ходил, рассматривая черно- белые фотографии восьмидесятилетней давности. На них доходчиво было отражена вся грандиозность строительства гидроэлектростанции. Электроэнергия была нужна для производства селитры, которая требовалась сельскому хозяйству как удобрение.
Я останавливаюсь перед портретом Самуэля Эйде, основателя компании «Norsk Hydro». Это ему пришла идея использования водопада. Он был уверен, что мощь водопадов Норвегии могут быть использованы для развития экономики страны. Получил права на использование большого числа водотоков на ранней стадии развития отрасли.
Подсчитано, что возглавляемая им компания «A/S Rjukanfoss», а позже «Norsk Hydro» затратили на строительство Рюкана примерно два бюджета Норвегии и что максимальное количество людей, строивших здесь фабрики и сам город, доходило до 12 000 человек, которые прибывали сюда также из Швеции, Дании и Финляндии.
Я всматривался в лицо этого человека. Каков был мыслитель и организатор производства, чтобы посредством частного бизнеса осуществить идею грандиозного строительства. Его не повернется язык назвать олигархом. Это был человек высокой социальной ответственности, ибо он сразу же принялся строить город. Ау, российские олигархи. Не пожалейте денег и приедьте в Рюкан, посмотрите на размах этого человека. Он строил город. Сам. Без помощи государства. Государство ему просто не мешало. Дома строились по трем уровням. Ближе к производству, стояли элитные дома для как бы мы сейчас сказали для вип-персонала. затем шел инженерно-технический контингент. После чего выросли двухэтажные дома на четыре семьи для рабочих. Заметьте, не бараки и не казармы, а дома на четыре семьи. Нет, не слышат меня российские олигархи. Напрасно не слышат. В экспозиции находится целый пласт наглядных пособий по борьбе рабочего класса за свои права. Вернее в то время был не рабочий класс, а пролетариат. Да, оказывается, и в Норвегии рабочий класс боролся за свои права. Дело не дошло до революции, но для капиталистов вовремя дошло, что нужно делиться прибылью, а то …а то долго ли до беды. Висят как назидание и память портреты В.И.Ленина и Карла Маркса. Картины, фотографии. Они отразили тревожные моменты того времени. Застыла занесенная для удара рука конного жандарма, готового опустить плеть на спину рабочего. Не успел, а, может, одумался слуга государев. Кто успел ударить, того стащили с лошади… и я ему не завидую.
Бесстрастны старые фото. А вот плещут красные знамена на картине. Поль Крог, норвежский художник, умело передал настроение народа на праздновании первого мая. Все это было. И не зря… Что здесь скажешь. У них в Норвегии не зря. Превратности судьбы. Я вздохнул и, стараясь не думать о грустном, пошел к следующей экспозиции.
Но гидроэлектростанция так бы и осталась обьектом по производству селитры и не получила такой известности, если бы при производстве удобрения побочно не произвелась тяжелая вода. Да, именно тяжелая вода необходимая для управления термоядерной реакцией. О том, что «Norsk Hydro» фактически производит тяжёлую воду, компания узнала от будущего лауреата Нобелевской премии Одда Хасселя. Это и предопределило ее судьбу. Во время Второй мировой войны компанией управляли германские оккупационные власти, и против неё неоднократно совершались диверсионные акты со стороны норвежского Сопротивления и сил антигитлеровской коалиции с целью помешать нацистам в создании атомной бомбы.
Следующий стенд посвящённ событиям Второй мировой войны и связанной с ней подрывной деятельностью. На нем размещены фотографии героев Сопротивления и группы британских командосдив, взорвавших цех про производству тяжелой воды. Среди них были норвежцы. Я внимательно всматривался в их лица. Спокойные, уверенные в себе. Наверное, ровесники нашим доблестным разведчикам, имена которых у нас были на слуху до недавнего времени. Они не были «За все в ответе», «Не взлетали выше солнца», не «стремились к полной победе мировой революции». Ничего такого в их героической жизни не было. Но пришло время, когда нужно было защитить Родину и, мало этого, остановит безумца, грозящего разрушением всему миру. И это оказалось в их силах. Подвиг. Конечно, тем более, что попытки были и все неудачные. А они прошли и сделали свое дело.
Мы вышли из музея и спустились вниз к городу. Я был весь в экспозициях музея. По нашему он назывался бы «Музей трудовой славы». Мы привычно оперировали политэкономическими терминами о эксплуатации человека человеком и грозили «Призраком, который бродит по Европе». Напоминали, что «Булыжник орудие пролетариата». Уверен, что для рабочих, да и для норвежских капиталистов все эти слова были не пустым звуком. Революция в России показала, что произойдет, если два противоборствующих класса не найдут общий язык (не люблю слово консенсус. Он сразу напоминает междусобойчик временперестройки горбачевского разлива). Нашли же антогонистические классы общие точки соприкосновения. Капиталистам было что терять. Терять, заметьте, свое, нажитое, не хотелось. Именно свой капитал, сформированный несколькими поколениями капиталистов. Их не назначили быть миллионерами. Они не проснулись в одночасье «владельцами заводов газет пароходов». Они знали цену деньгам, цену труду. А наши…, олигархи российского розлива,… не могу их назвать капиталистами. Никогда они не станут классическими капиталистами, как и в России не будет подобного строя.
Да, капиталисты Норвегии прошлого века занмались, как бы мы сказали сейчас, социальной политикой. И город Рюкон этому свидетель. Дома для рабочих. Я как-то слабо представляю, в моем родном городе Кинешме фабрикант Севрюгов строил бы дома для рабочих. Конечно, он «заботился» о текстильном пролетариате, построив целое каре из пятиэтажных казарм, в которых в каждой двенадцатиметровой коморке ютилось по семье. А здесь дома для рабочих. Меня как-то зациклило на этом. И вообще город напоминал памятник труду. На вьезде стоит памятник Самуэлю Эйде, основателю компании «Norsk Hydro. На следующей полянке в скверике разместили памятник строителю гидроэлектростанции «Ралларену». Это рабочий физического труда. Вроде нашего землекопа. Стоит крепкий кряжистый дядька с тачкой, положив на нее шляпу. Ну чем не памятник труду! А что вы скажите на то, что в городе стоит памятник…уборщице. Да, именно памятник самой распространенной в мире профессии. Памятник очень удачный. Такой мог стоять и России и нес бы свою нагрузку. Бодрая тетка лет этак сорока стоит опершись о швабру и ногой подвигает ведро. Ну ни дать ни взять персонаж из любого присутственного места. Так и кажется, что сейчас шумнет: «А ну быстренько выметайтесь отседова». Очень жизнеутверждающий памятник.
Перед нами новое здание гидроэлектростанции. Оно приняло на себя функции старой, в которой разместился музей, который мы только что посетили. Рядом распределительная станция, от которой уходят линии злектропередачи. Город закончился. Прощай, Рюкан.
Но путешествие было бы неполным, если бы мы не заехали на плато Хардангервидда. Там высится самая высокая вершина Телемарка, достигающая 1884 метра. Ее название Гаустатоппен. Вообще, провинция Телемарк – это ряд горных долин, расположенных практически параллельно. Они тянутся к морскому побережью от главного Лангфьельдского хребта.
Незаметно, за обменом мнений и впечатлений, мы подьехали к строению, напоминающему консервную банку, поставленную на коробок спичек. Это вход в гору, чтобы по Гаустобаненну, то есть фуникулерной дороге, добраться до вершины Гаустапоппен.
Нас, после того как мы купим весьма недешевые билеты, посадят в небольшой фуникулерчик, и мы с шумом и грохотом поедем на высоту 1883 метра, чтобы посетить видовую площадку и посмотреть одну шестую часть страны. Вагончик работает на аккумуляторе. Открыта штольня совсем недавно, ранее был засекреченный обьект. И фуникулер был задействован на транспортировке различных грузов. Данных нигде нет, но обьект скорее всего связан с радиолокацией, так как на всех фотографиях видна закрыта металлическим чехлом радиомачта. Ну и бог с ней. Не нашего это ума дело. Тем временем фуникулер, загрузив десять пассажиров (мы в их числе), отчаянно раскачиваясь, понесся по узкоколейке внутрь горы. Расстояние для такого чуда техники весьма впечатляющие: если по горизонтали он провезет нас на 805 метров, то после пересадки на новый, но такой же отчаянный вагончик, мы поедем 1030 метров под углом 39 градусов. Таким достоянием может похвалиться не каждый рудник. Вывезет он нас на высоту 1800 метров, максимальную высоту 1883 метра нам предстоит покорить самостоятельно. Вот тут-то мы и попались. Нас встретила толпа, порядка ста человек. Они стояли в холодном туннеле и ждали отправки вниз. Причина простая: неожиданно пришедший туман накрыл все, на что хватило тумана. Высунув нос из туннеля, мы не увидели…да, собственного носа. Плотность была такая, что туман хоть кусай . Вот такая неудача. О восхождении нечего было и думать. Мы стояли на вершине площадки, обдуваемой со всех сторон ледяным ветром, замерзая в нашей достаточно легкомысленной одежде, и отчаянно крутили головами, пытаясь в туманных разрывах увидеть обещанную часть страны. Но плотен был туман и если и проскальзывали слабые контуры, то это были вершины гор. Гор, грандиозно-недосягаемых в своем неприступном величии, неумолимо уходящих за горизонт. Побродив под шквальным ветром, и покидав в друг друга снежками, благо снега там хватало, мы замерзли и пошли занимать очередь вниз. Опережая спуск скажу, что ожидание заняло у нас два часа с четвертью — так было много народа. Норвежцы стояли удивительно спокойно, терпеливо и стойко переживая неудобства станции. Неудобств было достаточно: холодно, сыро, в некоторых местах капало сверху. Никто не роптал, даже маленькие дети и те держались. Время нужно было убивать, чем мы и занялись. Благо по стенам развешены фотографии строительства этой штольни. Это был военный обьект, и построили его очень быстро. И немудрено: в мире господствовала «Холодная война». Принимал обьект король Норвегии Хокон VII и НАТОвские генералы.
Подошла очередь к спуску. Уже привычно заняли не совсем удобные места в вагончике и с грохотом полетели вниз. Мелькали электролампочки, освещающие стены тоннеля. Они скупо блестели. Породы были гранитогнейсовые, как и следовало ожидать. Как никак «Скандинавский щит» — вспомнил я физическую географию.
Высадив нас, транспорт быстро помчался вверх, забирать еще десять человек обреченных, а мы рысцой затрусили к машине отогреваться.
По обочинам бодро и отчаянно махая руками, чтобы согреться, шли пилигримы, спустившиеся с коварной горы раньше. Ситуация обычная: некоторые добирались автостопом до заветного места и теперь рассчитывали на понимание водителей попутного транспорта.
Снова перед нами серое полотно дороги, быстро разворачивающееся вниз. По бока та же негостеприимная тундра с обилием камней, поросших неприхотливым лишайником и кучками карликовых берез, так знакомых нам по Заполярью. Не укладывалось в голове, что это южная Норвегия. А суровая природа гор на высоте 1800 метров преподносила нам свои сюрпризы. На этот раз в виде мелкого холодного дождя, грозившего превратиться в снежную крупу. Для убедительности и серьезности намерения над вершинами гор зависли сиреневые, переходящие в мрачный фиолетовый цвет, тучи. Быстро смеркалось. Перспектива быть застигнутыми ночью в горах придала нашему водителю храбрости и мы быстрее покатились вниз.
Каким же близким и родным нам показался наш бревенчатый, с земляной крышей, поросшей травой, дом! Путешествие закончилось.

Автор публикации: Евгений Плешанов

Добавить комментарий

Мероприятия

  • Нет мероприятий

Календарь

<< Дек 2021 >>
ПВСЧПСВ
29 30 1 2 3 4 5
6 7 8 9 10 11 12
13 14 15 16 17 18 19
20 21 22 23 24 25 26
27 28 29 30 31 1 2